«Полтава» А. Пушкина
Одним из самых первых и самых значительных переводов Якуба Коласа является перевод на белорусский язык бессмертной поэмы А.С. Пушкина «Полтава» (PDF). Пушкин еще с детских лет был одним из любимых поэтов Коласа: «Я добра памятую: у дзіцячыя гады ў маёй пастуховай торбе ляжаў невялікі, добра патрапаны томік пушкінскай паэзіі. Да таго часу я ўжо сяк-так навучыўся чытаць, і чытанне паланіла мяне. У належныя мінуты, дзе-небудзь на ўзлеску або ў прыбярэжным лазняку, я з захапленнем чытаў паэмы і вершы Пушкіна, завучваў іх на памяць. Я мог прачытаць па памяці ад пачатку да канца "Палтаву", "Братоў-разбойнікаў", "Цыганоў" і шмат лірычных вершаў. Розумам я тады, магчыма, не разумеў яшчэ гэтай бессмяротнай паэзіі, але сваім дзіцячым сэрцам адчуваў непераадольную ўладу чароўнага пушкінскага верша, гармонію формы і зместу. Многія вершы Пушкіна выклікалі ў мяне блізкія, родныя вобразы». (Збор твораў, т. 11, с. 381).
Через всю жизнь пронес Колас любовь к «солнцу русской поэзии», к гению мировой литературы, одному из своих учителей. «Я люблю Пушкина за ясный, широкий, разнообразный поэтический горизонт, за его чуткие, гуманные отношения к людям и, в частности, к многочисленным народам России, которые стонали под ярмом царского гнета», – писал народный поэт Беларуси в 1949 г. в статье «Друг человечества», когда в нашей республике широко праздновалась 150-летие со дня рождения гиганта русской поэзии. В той же статье, напечатанной в «Литературной газете» (1949, 4 июня), Колас говорил о влиянии творчества Пушкина не только на белорусскую поэзию, но и на творчество украинцев Тараса Шевченко, Леси Украинки, Ивана Франко, поляков Адама Мицкевича и Юлиуша Словацкого, грузин Ильи Чавчавадзе и Николаза Бараташвили, армянина Аванеса Туманяна, азербайджанца Мирзы Фатали Ахундова, казаха Абая Кунанбаева.
К пушкинскому юбилею в «Звяздзе» (1949, 5 июня) была помещена вторая статья Якуба Коласа – «Сонца нашай паэзіі». В ней, в частности, говорилось об итогах большой работы по передаче бессмертных пушкинских произведений на белорусском языке. «Беларускі народ чытае Пушкіна на сваёй роднай мове, – говорилась в статье. – Яшчэ Янка Купала пераклаў паэму "Медны коннік". Закончыў шматгадовую работу над перакладам "Яўгенія Анегіна" Аркадзь Куляшоў. Пятро Глебка пераклаў выдатны пушкінскі твор "Барыс Гадуноў". Перакладзены казкі і часткова проза. Кузьма Чорны пакінуў нам таленавітыя пераклады "Капітанскай дачкі" і "Дуброўскага". Многія лірычныя вершы Пушкіна з’явіліся ў перакладах П. Броўкі, М. Танка, М. Лужаніна, А. Якімовіча». Авторская скромность не позволила Коласу добавить сюда и свой перевод «Полтавы».
К переводу поэмы «Полтава» Колас приступил не позже августа 1936 г. Журнал «Полымя рэвалюцыі» (1936, № 9) в заметке под заголовком «Над чем работают белорусские писатели», помещенной в разделе «Хроника», писал в сентябре того же года: «Народный поэт Беларуси Якуб Колас готовит к печати сборник стихов, который выйдет в Московском государственном издательстве художественной литературы, а также переводит поэму Пушкина "Полтава"». К 100-летию со дня смерти великого русского поэта работа над переводом была окончена. «Полымя рэвалюцыі» (1937, № 1) сообщило: «1 февраля в Минске, в помещении Белгостеатра, будет проведен большой вечер переводов А.С. Пушкина на языки национальностей БССР... Академик, народный поэт республики Якуб Колас прочитает перевод "Полтавы"...». Вскоре отрывки из перевода начали появляться в печати. Так, в номере «Звязды» за 9 февраля 1937 г. был опубликован отрывок из первой песни поэмы, газета «Літаратура і мастацтва» дважды (26 февраля и 17 марта) помещала отрывки из второй песни поэмы. Однако полностью поэма появилась в свет только в 1938 г.
Высокохудожественные переводы русской классической литературы обогащают белорусский язык, активизируют его собственные лексические, формообразующие, синтаксические возможности, повышают культуру родного слова. Они являются неоспоримым доказательством русско-белорусского культурного единства, хорошей школой переводческого мастерства для многих литераторов. Уже одно это целиком оправдывает появление лучших произведений русской поэзии, прозы и драматургии на белорусском языке. Белорусская «Палтава» – это не точная копия русской поэмы, а несколько другое произведение. Являясь одновременным достоянием двух литератур, переводное произведение, с одного стороны, принадлежит автору оригинала, а с другой – входит в оригинальную иноязычную литературу, обогащает, умножает ее эстетические ценности. Вот почему мы можем восхищаться произведениями классиков русской литературы и в их первичном звучании, и в талантливом воссоздании этих произведений на белорусском языке. Возможность ознакомления с наследием русских писателей в оригинале не исключает, таким образом, целесообразности встречи со «знакомыми незнакомцами» – переводами на белорусский язык. Это знакомство с «чем-то третьим», в котором «обязательно находит отражение национальное своеобразие обоих народов, представленных переводчиком и автором (через переводчика)», обогащает читателя духовно, нередко приносит ему не меньшее эстетическое наслаждение, чем при чтении оригинала.
До 30-х годов белорусский перевод не имел, по сути, опыта в передаче на белорусском языке пушкинской поэзии вообще, «Полтавы» в частности. В то время, когда «Полтава» зазвучала по-украински еще в первой половине XIX в., когда украинские советские переводчики восприняли многолетние традиции своих предшественников, Якуб Колас вынужден был идти непроторенными тропами, экспериментировать, создавать свои традиции, что было нелегко. Тем более «Полтава» как художественное произведение – явление в пушкинской поэзии особенное, исключительное. В «Полтаве» Пушкин стремился жанр старой, героической поэмы соединить с новой, лирикоэпической, созданной романтизмом. Поэтому отображение великого исторического события сочетается здесь с романтическим сюжетом (любовь Марии и Мазепы, любовь очень сложная, драматичная). Такая сложность произведения обусловила и выбор языково-изобразительных средств. В «Полтаве» с необычайной яркостью отобразился созданный поэтом синтез разнородных по происхождению и стилистическому профилю языковых средств, представлявший собой творческий сплав, качественно новый, яркий и высокохудожественный. Как раз в этой пушкинской поэме стерлась грань между языковыми средствами поэтического и прозаического характера, между составом высоким и низким, поломались каноны трех языковых штилей. Все это и создавало, говоря словами Коласа, трудности, казалось бы, непреодолимые, трудности, с которыми довелось столкнуться ему в первый же день своей работы над переводом.
Якуб Колас стремился соблюсти первую заповедь реалистического перевода: точно передать содержание оригинала. Но, как известно, поэтическое произведение слово в слово перевести нельзя хотя бы потому, что нарушится ритмико-интонационное течение стихотворных строк, и одно это заставляет переводчика отступать от буквы оригинала. Такие отступления как раз и приводят к искажениям настоящего содержания произведения. Переводчик, в лице которого сочетается ученый и писатель, должен знать, где, когда и чем пожертвовать, что добавить, чтобы что-то третье не явилось своеобразной клеветой на автора, не показало его малоталантливым или малоопытным человеком.
Даже беглое знакомство с переводом первых строк «Полтавы» (к слову, как и со всей поэмой) свидетельствует, что Колас щадяще и бережно отнесся к передаче пушкинского произведения. Самое важное, сущностное, характерное в нем переводчик стремился сохранить. Когда же приходилось пожертвовать, то жертва выбиралась наименьшая, несущественная. Потеряв в одном месте, Колас обязательно старался приобрести в другом – новым приобретением компенсировать прежнюю потерю. Якуб Колас не мог ограничиться только точной передачей содержания «Полтавы». Как писатель ярко выраженной индивидуальности, он понимал всю важность воссоздания авторского стиля. Об этом прекрасно свидетельствует то же начало поэмы в белорусском переводе. Создавая пушкинский рисунок, только уже красками белорусского языка, Колас полной горстью черпал из сокровищницы народных языково-изобразительных средств как лексических,так и фразеологических. В самой первой строке употреблено слово «слынны», которое, несмотря на свое исконное бытование в белорусском языке, на благозвучие звучания, до сего времени не часто встретишь в литературной среде. Использовал его переводчик, безусловно, с определенной стилистической целью: создать, как и у Пушкина, настроение торжественности, важности сообщения. С этой стороны эквивалент к «славен» подобран как нельзя лучше: он не только адекватен ему по смыслу, но, имея в себе большое экспрессивное наполнение, вместе с другими образно-стилистическими средствами возвышает тон всей строфы. Запев произведения получился величественным, свободным, что предопределило возвышенное звучание поэмы от начала до конца.
Статья «Сонца нашай паэзіі» интересна тем, что в ней Колас не только вспоминает процесс работы над переводом, но высказывает и свое понимание стилистических особенностей поэмы Пушкина. «З вялікім узрушэннем я пачынаў пераклад "Палтавы", – вспоминал поэт. – Выключная суразмернасць (ва ўсіх трох песнях бадай аднолькавая колькасць радкоў), абмалёўка характараў, дынамічнасць дзеяння і, нарэшце, – верш! Пушкінскі верш! Бязмежна ясны, лёгкі, у якім перадаецца не толькі рух, але нават дыханне. Усё гэта ставіла цяжкасці, здавалася б неадольныя. Але колькі сапраўды творчай радасці прыносілі тыя гадзіны, калі з гурбы чарнавікоў узнікалі гатовыя вобразы і ўрыўкі. Гэта была работа "па мандату абавязку", абавязку перад паэтам, які некалі адкрыў мне дзівосную магчымасць – гаварыць вершам».
В белорусской «Палтаве» сохранены и соразмерность, и прекрасная обрисовка характеров поэмы, и динамичность действия; почти всегда мы можем узнать ясность, легкость пушкинского стиха, «в котором передается не только движение, но даже дыхание». Сделать это было очень тяжело, тем более, что в «Полтаве» имеются шедевры пушкинского пейзажа и батальных сцен. Но кто, читая Пушкина и по-белорусски, не залюбуется чарами летней украинской ночи?!
Лагода ўкраінская ноч.
Празрыста неба. Зоры ззяюць.
Паветра веек сонных ноч
Раскрыць не хоча. Чуць хістаюць
Лісцём таполі ў цішыні,
Спакойна месяц з вышыні
Над Белай Цэрквай бляск раняе
І пышных гетманаў сады
І стары замак асвятляе.
Почти все тут сохранено – от лиричности описания и до синтаксической структуры простых предложений, многочисленность которых обусловлена намерением автора в небольшом отрывке нарисовать широкую и яркую картину лунной летней ночи.
Пушкин был необычайным мастером создания тонкого психологического рисунка, подкреплявшегося соответствующим настроением, движением интонационного течения. В разделе поэмы описывается, как к дочери Марии, живущей в хоромах Мазепы, темной ночью пробирается мать. На завтра назначена казнь Кочубея, мужа ее. Мать просит дочку, чтобы она вступилась за отца.
Якуб Колас очень много и настойчиво работал над переводом «Полтавы» на белорусский язык. Максим Лужанин вспоминает слова поэта: «Відаць, ужо ў гады маленства прымяраў я да Пушкіна беларускае слова. Некаторыя мясціны “Палтавы” даліся перакласціся лёгка, з першага чарнавіка. А наогул пасядзеў над гэтай работай доўга. Паэма так аўладала мною, што нічога іншага рабіць не мог, ні аб чым не дбаў і не помніў. Начамі не спаў. Толькі прымружу вочы – пачынаю сніць, нібы пераклаў якраз тое месца, што не ўдавалася. А зараз ліецца свабодна, роўна, лёгка. Адна бяда: прачнешся – і забыў усё чыста. Тады я навучыўся прымушаць сябе прахватвацца і запісваць тое, што сасню... Трэба сказаць праўду, што раніцай высненыя радкі здаваліся не такімі ўжо і ўдалымі. Я іх амаль не скарыстаў. Адна толькі мясціна пайшла ў друк. Я вельмі доўга думаў над ёю і запісаў, прачнуўшыся ноччу:
Ён сам імклівасць. Ён – дзень ясны.
Ён грому божага раскат.
А як скончыў работу, стала і радасна і сумна: няўжо гэта ўсё? Хацеў брацца яшчэ за якую пушкінскую рэч. Аблюбаваў сабе “Домік у Каломне”. І зрабіў бы, але нешта адцягнула, перашкодзіла».
Перевод «Полтавы» Якуб Колас считал своим большим достижением. Так, держа отчет перед партией и народом по случаю пятой годовщины реорганизации литературно-писательских организаций, народный поэт Беларуси, вместе с написанием повести «Дрыгва», драмы «Вайна вайне», одиннадцати разделов поэмы «На шляхах волі» и других произведений, ставил в один ряд и перевод «Полтавы» на белорусский язык. И это было целиком справедливо.
Белорусская критика также высоко оценила коласовский перевод. В 1949 г. на белорусском языке вышли «Выбраныя творы» А. Пушкина, куда вошла и «Палтава» в переводе Якуба Коласа.
Источники информации:
- Рагойша, В. Вяршыні: з невядомага і забытага пра Я. Купалу, Я. Коласа, М. Багдановіча / Вячаслаў Рагойша. – Мінск, Універсітэцкае, 1991. – 199 с.
- Рагойша, В. П. Пераклаў Якуб Колас... / В. П. Рагойша. – Мінск, Выдавецтва БДУ, 1972. – 112 с.
