«Когда мои родители ждали ребенка, мой отец, во всем чрезвычайно систематичный, пошел к доктору Лейбошицу, прося его о подробном предписании, как содержать ребенка с точки зрения гигиены, на что Лейбуня ответил со всей серьезностью: “Сударь! Главное правило – пусть будет глупым, но здоровым”. Так описывает предшествовавшие своему рождению события Габриэля Гюнтер, по мужу – Пузыня. Родилась она 205 лет назад в Вильно, в семье графа Адама Гюнтера, минского архитектора, и графини Александры Тизенгауз, и была у них третьей дочерью.
Веселое семейство
Конечно, некоторое разочарование ее рождение принесло – ведь семье нужны наследники мужского пола. Но Беньяминку, как звали Габриэлю в семье, баловали и любили. Дядя, Константин Тизенгауз, орнитолог и энтомолог, рассказывал удивительные истории и даже лепил из хлеба целые кукольные миры. Дедушка учил сестер читать, выкладывая буквы из черешни. Родители устраивали домашние спектакли. А когда ездили к бабушке в Варшаву, то ходили во все музеи, обсерваторию, даже в модную школу плавания. Впрочем, и трудовое воспитание присутствовало: «Осенью мы сортировали горох и пшеницу для посева или огородные семена. Каждая из нас имела свой огородик». Окружение семьи богемное: поэты, композиторы, музыканты, в имении Добровляны творческая жизнь кипит. Родители Габриэли дружили с легендарной пианисткой Марией Шимановской, в которую были влюблены и Гёте, и Мицкевич. Когда Мария приезжала погостить, сестры Гюнтер ходили за ней по пятам, подражали ее манерам, перенимали костюмы и прически.
Имение Добровляны графа Адама Гюнтера, минского архитектора, и графини Александры Тизенгауз.
Право на публичность
Легендарная пианистка Мария Шимановская, в которую были влюблены и Гёте, и Мицкевич.
Но даже гениальной пианистке Шимановской не просто удалось отстоять право на творчество – с мужем пришлось развестись. И Габриэля, которая с детства сочиняла стихи, тоже столкнулась с непониманием. Мать внушала: «Самая счастливая женщина – та, о которой меньше всего говорят». А стихи-то пишутся, их хочется показать… Уже в двенадцать лет, в 1828 году, юная поэтесса дебютировала в варшавском журнале «Motyl» стихотворением, подписанным «G. G.». Когда Габриэля написала «Поэму о Добровлянах» и прочла Адаму Мицкевичу, тот подарил поэтессе перо, полученное им от Гёте. Посещавший семейство поэт Игнат Ходько, живший по соседству с Гюнтерами, предложил издать сборник Габриэли. Мать воспротивилась. Ходько долго уговаривал пани: мол, в книге будут исключительно религиозные стихи, урона репутации они не нанесут.
В конце концов книжечка духовной поэзии «W imie Boïe» была издана, автору было уже двадцать восемь. Сегодня стихи Габриэли звучат в переводе на белорусский Ирины Богданович.
Калi дзяўчынкай была малою,
Казалi, ёсць у мяне анёлак,
Усюды лётае ён за мною,
Пястун нябёсаў, пасланнiк зорак.
Позднее замужество
Адам Мицкевич подарил поэтессе перо, полученное им от Гёте.
Если мы посмотрим на изображения поэтессы, умилимся: милое личико, большие широко расставленные глаза, сама невинность и кротость. Но замуж Габриэля вышла только в 1851 году, то есть в тридцать шесть. Возможно, готовила себя к духовной стезе. Адам Мальдис считал, что она была волевой. Навещала крестьян, носила им лекарства. Мужем Габриэли стал князь Тадеуш Пузыня. Игнат Ходько написал стихотворение на свадьбу, в котором называл невесту «музой нашей земли».
Детей у пары не было. В имении мужа Городилово в нынешнем Молодечненском районе Габриэля смогла устроить настоящий светский салон. Там бывали Станислав Монюшко, Владислав Сырокомля, сын Адама Мицкевича Владислав… Кстати, именно Габриэля послала Адаму Мицкевичу на чужбину бутылку воды из Нёмана, букетик полевых цветов и своё стихотворение. Говорят, той водой окрестили младшего сына Мицкевича, а с высохшим букетиком поэт не расставался до смерти.
Писать значит жить
Адам Мальдис утверждает, что Габриэля редактировала рукописную «Газету Добровлянскую», этакий еженедельник имения. Писала и стихи, и прозу, оставила интересные воспоминания «Моя память». Именно оттуда я брала, например, сведения о белорусском авантюристе Хацкевиче: «Таксама адна з характарыстычных постацяў Вiльнi… быў Хацкевiч, вядомы пад мянушкаю “гульца”, а нават “шулера”, у чым сам першы прызнаваўся, як бы шукаючы гонару з таго, што было яму ганьбаю. Дасцiпнасьць яго патыхала цынiзмам, i можна было б скласцi цэлую кнiжачку з анекдотаў пра яго ды ягоных адказаў, запраўленых атычнаю соллю, хаця й бессаромных». Из этих воспоминаний мы узнаем о жизни Огинских и Тизенгаузов, о судьбе соседей Габриэли по Добровлянам Сулистровских – молодой Александр Сулистровский увлекся цирковой наездницей, на которую тратил все деньги, пока не сошел с ума. «С ужасом смотрели на это соседи, со слезами на глазах – старые слуги, которые не могли удержать панича, похоже, пьяного от вина и любви».
К сожалению, рукопись погибла в 1944 году во время бомбежек в Варшаве, сохранилась только та часть, которая была издана.
Защитница традиций
Чтобы понять стиль Габриэли, почитаем ее рассказ «Шпилечка из 1730 года» в переводе Ирины Богданович.
«Касцёл дамiнiканаў у Вiльнi мае сутарэннi, населеныя памерлымi, нiбы яшчэ адзiн горад». В 1850 году новый градоначальник приказывает замуровать катакомбы, символ истории. Доктор Т. подбивает друзей наведать их последний раз. В компании оказывается еще настоятель костела и семь женщин. Готичная атмосфера: гробницы, покойники. В гробу молодая дама в муаровом платье, ее кожа словно из гипса. Монах-доминиканец – рельефные черты, нос горбом... Истлевшие клубки червей. Скелет с портупеей на боку.
Экскурсантка вынимает из чепца молодой покойницы, похороненной 120 лет назад, булавочку.
Эта булавочка делается символом “святых традиций”, которые нынче разрушают. Героиня носит ее с собой, и булавочка колет ее, указывая на непотребства и показывая для сравнения сцены старины. Вот, например, «Калi дачка вiтала з падарожжа сваiх бацькоў, цалуючы iх у твар цi ў плячо, называючы iх “ты” па-французску, тут жа за тою моднаю дачкою выступала наперад постаць пяцiдзесяцiгадовай кабеты ў раброне, абдымаючай каленi бацькi i мацi на звычайны “дзень добры”».
Вывод автора пафосен: Калi звычаяў пазабудземся, у што ж ператворацца цноты?
уславiць песняй былыя рэчы:
Лад-звычай продкаў, святло ў цямрэчы,
трываласць дому, сям’i таксама,
шукае ў веры да шчасця браму…
Габриэля и Аделя
В 1970-х историк Адам Мальдис нашел в Краковской библиотеке рукопись поэмы XIX века на белорусском языке «Мачаха», подписанную псевдонимом «Адэля з Устронi». Он предположил, что ее автором могла быть Габриэля Пузыня. «Ибо другой возможной и довольно зрелой, талантливой поэтессы над Вилией и Нёманом тогда просто не существовало». И многие исследователи с этим согласны. В пользу версии свидетельствует сравнение стиля поэмы со стихами Габриэли, то, что она хорошо знала белорусский фольклор, на котором основана поэма.
В память Габриэли Пузыни в агрогородке Березинское, неподалеку от Городилово, открыта мемориальная доска.
Деревня Городилово была расположена в Палехском районе Ивановской области.
Автор публикации: Людмила Рублевская.
Источник: СБ – Беларусь сегодня
