Скандальные обвинения в плагиате звучат с той же периодичностью, с какой та же Донцова одаривает читателей новыми детективами.
Гроттер – не Поттер
Проблема плагиата, то есть воровства в литературе, существует ровно столько, сколько и сама литература. Другое дело, что на протяжении веков этот вопрос носил чисто этический характер. И только в последние 20–30 лет проблема плагиата переросла из этической в юридическую.
Мировыми лидерами по количеству обвинений в воровстве можно считать «мать» Гарри Поттера – Джоан Роулинг и «отца» «Кода да Винчи» – Дэна Брауна. Претензий к этим двум суперуспешным писателям не высказали, пожалуй, только авторы книг по кулинарии. Но ни одна из многочисленных претензий не была удовлетворена в суде. Зато той же Роулинг отчасти удалось доказать факт плагиата со стороны нашего соотечественника – писателя Дмитрия Емеца, автора романов о супердевочке Тане Гроттер. Достаточно прочитать аннотацию к произведениям Емеца, чтобы убедиться в том, что сюжет ну очень напоминает историю Гарри Поттера. Роулинг сумела добиться запрета на выпуск «Тани Гроттер» в Голландии, но в России суд ее иск отклонил. Емец сумел найти способ уйти от ответственности, заявив, что «Гроттер» является пародией на «Поттера». А поскольку «пародия» – это отдельный жанр, следовательно плагиатом книгу Емеца считать нельзя.
Несовершенство российских законов и расплывчатость понятия «литературный плагиат» способствуют процветанию клонов и откровенных подделок. Типичный пример: после успеха Оксаны Робски на прилавках книжных магазинов тут же запестрели произведения некой Оксаны НеРобкой. А в Украине пошли еще дальше. Не мудрствуя лукаво, украинские горе-писатели периодически выпускают на рынок произведения под именами литературных звезд. Так, несколько лет назад разразился скандал вокруг поддельного романа Бориса Акунина: написанное неизвестно кем произведение увенчали именем известного автора (кстати, самого Акунина в плагиате обвиняла писательница Татьяна Викентьева, утверждавшая, что знаменитые «Кладбищенские истории» тот списал с ее одноименной пьесы).
«Паразитирование на успешных сюжетах и авторах – явление объяснимое, – говорит писатель-фантаст Сергей Лукьяненко (его обвиняли в том, что повесть «Рыцари сорока островов» он списал с повести «Голубятня на желтой поляне» Владислава Крапивина). – Это механизм удовлетворения читательского спроса. Скажем, полюбилась читателю история о мальчике-волшебнике, значит, и в следующий раз он купит что-то на схожую тему – ведь ждать оригинального продолжения от полюбившегося автора довольно долго, а читать хочется. Можно ли считать подобное паразитирование плагиатом – вопрос сложный. На мой взгляд, в заимствовании идей, сюжетных ходов, образов героев ничего криминального нет».
Своими словами…
Лидером среди российских писателей по числу обвинений в плагиате можно признать Дарью Донцову (на просьбу «АиФ» прокомментировать эти обвинения агент писательницы ответил, что Дарья уже устала это делать). Донцова до сих пор утверждает, что пишет по роману в месяц сама, без помощи «литературных негров». В принципе это возможно, если компилировать книги из чужих сюжетов.
И хотя наличие плагиата в книгах Донцовой до сих пор не доказано в суде, это не мешает интернет-пользователям соревноваться, кто больше отыщет источников, откуда якобы позаимствовала истории Донцова.
Так что же можно считать плагиатом в литературе? Однозначного ответа на этот вопрос нет. Пока нет. Судебная практика по этому вопросу только-только формируется. Сегодня закон охраняет не идеи, а конкретную форму их выражения – то есть с помощью каких слов донесен сюжет. Фактически авторам позволяется пересказывать своими словами абзац за абзацем чужое произведение. Поэтому почти у каждого известного писателя сегодня есть претензии к коллегам. «Я до сих пор никого публично в плагиате не обвинял, хотя мог бы это сделать неоднократно, – признался «АиФ» писатель Эдуард Тополь. – Скажем, создатели фильма «Черный квадрат» целиком взяли большой эпизод из романа «Журналист для Брежнева». А создатели телесериала «Чужое лицо» заимствовали название моего романа и его сюжетную идею. Кроме того, в моих романах «Красный газ» и «Кремлевская жена» впервые в отечественной литературе следователь – женщина. После этого родилась и пошла гулять по книжному рынку и ТВ-экранам Каменская. Это, правда, не плагиат, но эпигонство (нетворческое повторение идей. – Ред.)».
Тем временем некоторые литературоведы и критики считают, что вся мировая литература строится на заимствованиях, цитатах, переработках. В доказательство этого спорного тезиса обычно приводят массу примеров из истории. Шекспир, Мольер, Гете, Вольтер, Золя, Доде – факты плагиата или заимствований в творчестве этих и десятков других выдающихся писателей в разной степени доказаны. Отдельного упоминания заслуживают российские переработки зарубежной детской литературы. Это и «Буратино» Алексея Толстого, «русифицировавшего» итальянскую сказку «Пиноккио», и «Приключения Незнайки» Николая Носова – вариация на тему книги Анны Хвольсон, «Старик Хоттабыч» Лазаря Лагина, который, по сути, пересказал сказку Филипа Энсти, «Волшебник Изумрудного города» Александра Волкова – авторская трактовка «Волшебника страны Оз» и пр.
Когда Шекспира обвинили в воровстве чужого текста, он якобы сказал: «Тот текст был как девка, которую я нашел в грязи и ввел в высший свет». А Александр Дюма, которого неоднократно уличали в плагиате, с чем он и не спорил, смотрел на проблему философски: «Все в этом мире плагиат. Даже Господь Бог сотворил Адама по своему образу и подобию. Новое создать невозможно». Современные юристы с ним бы поспорили…
Источник: «Аргументы и факты в Беларуси»
