Вячеслав Адамчик в своем полном светлой ностальгии рассказе делится историей первой подростковой влюбленности – тем более пронзительной, что происходит все в «последний год войны». Это рассказ-воспоминание, печальный и радостный одновременно, как любой осколок памяти о несбывшемся.
Ведь первые подростковые влюбленности, неуклюжие, неуместные, часто беспричинные, почти всегда несчастливые. Это, наверное, этап взросления, этап становления личности, урок чувств. Урок жизненной арифметики, часто довольно суровый. Как суров и фон, на котором разворачивается этот урок.
Каждое утро в школе звучат сводки Совинформбюро, «школа пахла лякарствам, і ля плота валяліся доўгія бінты, парудзелыя ад крыві, і скрозь па ямах у смецці ржавелі пустыя кулямётныя ленты, падобныя на хрыбты нейкіх страшэнных вужакаў». На учителях-мужчинах «было ўсё вайсковае – кірзавыя боты, зялёныя не перашытыя яшчэ галіфэ, кіцелі з петлямі ад нядаўніх пагонаў», учительницы мало чем отличались от матерей учеников, потому что «туга закручвалі вакол шыяў цёплыя хусткі, як нашы мацяркі, і, як нашы мацяркі, насілі гэткія самыя прыпаленыя на галянішчах валёнкі». А рядом с этими усталыми, часто даже искалеченными войной людьми, как мечта, как сон, – Чеслава Карловна, «маладзейшая за ўсіх, далікатная з твару, з прыгожым, дзіўным для мяне прозвішчам – Вератынская».
Вероятно, в первую очередь именно внешняя исключительность молодой, красивой и хорошо одетой женщины среди обычных – привычных в военное лихолетье – людей и привлекает к себе героя рассказа. Мы смотрим на Чеславу Карловну глазами увлеченного ею подростка, и этот образ «хорошеет» от детской увлеченности, как лица школьников от огненного отсвета розового свитера. Красивая женщина, учительница, мать семиклассника, который «з твару гэтакі самы, як яна, і гэтак мякка хаваў пад густымі вейкамі свае вочы». Только вот за детской увлеченностью за ее идеализированным образом проглядывают не самые симпатичные черты. Сын Чеславы Карловны, оказывается, разбалованный мальчик: на переменках гоняет девчонок, лезет в драки, «дае таму вусатаму салдату ў заячай шапцы, што вартуе за школаю склад, аж тры рублі, каб дазволіў стрэліць са свае вінтоўкі». А сама Чеслава Карловна, судя по всему, изменяет своему мужу, «немаладому, хмураму, чырвонаму ў твары», с директором школы. Все эти детали, незаметные рассказчику-ребенку, все же очевидны и автору, и читателю, и тем более остро ощущается настроение рассказа, и сам рассказчик, кажется, вспоминает себя тогдашнего с легкой иронией и умилением.
Ведь Чеслава Карловна, какой бы ни была, все же пробуждает в главном герое мысли о лучшем – лучшей доле, больших городах. Наконец, о счастье: «…мне думалася пра нязнаны празрысты свет, пра вялікі горад, куды я паеду, як вырасту, у той горад, дзе ўсе прыгожыя людзі, дзе ўсе хораша адзяюцца,смачна ядуць – булку з маслам, – як Кіра Фахрушава, што прыехала ў нашую школу недзе з Масквы». Мечты о счастье у героя пока еще не оформленные, неясные, мечты голодного детства – о булке с маслом. Да и сама Чеслава Карловна, думается, – это мечта изголодавшегося по красоте маленького человека. Изголодавшегося по красоте настолько, что молодая легкомысленная женщина в ярком розовом свитере кажется вершиной прелести и человечности.
Контрастом смотрится образ матери главного героя. Несчастная женщина, усталая, измученнаявойной и тяжелой работой на земле, рядом с красиво одетой Чеславой Карловной, которая никогда не знала лишений, кажется уродливой. Не потому ли главный герой почти стыдится ее – и самого себя, полный «наіўнага шкадавання, што ў мяне не гэтакая прыгожая маладая мама, і, мусіць, не гэтакі прыгожы я сам, і не гэтак хораша адзеты, як сын Чаславы Карлаўны». Не потому ли с таким удивлением «…настаўніца і дырэктар школы разглядалі маміну фатаграфію – мама там яшчэ была прыгожая». Но и это, полагаю, важный урок жизненной арифметики для главного героя: красота – не только снаружи, а истинно своих, близких и родных никогда нельзя стыдиться.
Наивность подростка, конечно, можно и нужно простить.
Особенно интересным кажется эпизод на толкучке, где «можна было даведацца і пра свой лёс. Кожны чалавечы лёс быў у папяровым канверціку. Канверцікі ляжалі ў фанернай скрыначцы, якую трымала на каленях жанчына з цвёрдым абветраным тварам і без аднае рукі». Заплатив за свой конвертик рубль, главный герой пытается заглянуть в будущее, которое одновременно манит и страшит его. Но Чеслава Карловна, неожиданно оказавшись рядом со своим мужем-военным, отбирает предсказание морской свинки и рвет его – цитату из Священного Писания. Вообще, это единственное, что она делает для какого-либо воспитания своих учеников, и то – не объясняя, только приказывая больше тут не появляться. Впрочем, это еще раз характеризует ее как педагога: Вячеслав Адамчик дает нам подсказки относительно истинного обличья этого персонажа мягко и ненавязчиво.
Жизненные уроки – подростковые влюбленности в том числе – не проходят бесследно. У главного героя, когда на второй год Чеслава Карловна пропала из школы, «застаўся сум, нейкі невыразны сум, як сум перад восенню па яснай вясне, па першаму грому, празрыстаму лістку і маладой пяшчотнай траве». А после, с течением времени и взрослением, исчезла и печаль: «у мяне было ўжо нешта другое, я вастрэй і больш стала думаў пра вялікія гарады».
Вспоминая двадцать лет спустя «няблізкае і падхарошанае даўняе», герой-рассказчик вновь думает о Чеславе Карловне, о своей полудетской влюбленности, в которой даже теперь не смог бы ей признаться.
Ведь «мы заўсёды мала добрага гаворым другім, баючыся чужое радасці, і, мусіць, гэтак трацім сваю».
Вось #такое_чытво.
Давайте читать вместе!Отыскать книгу поможет электронный каталог Национальной библиотеки Беларуси.
Материал подготовлен отделом сопровождения интернет-портала.
